Кн.III фрагмент 96 ... и начали обжигать колья на огне, чтобы кроме их специального применения на войне ими можно было наносить вред почти такой же, как и железом.
     Пока беглые рабы занимались этим, Вариний ввиду того, что часть его солдат была больна из-за осенней непогоды, а из разбежавшихся в последний раз, несмотря на строгий приказ, никто не возвращался обратно под знамена, остальные же солдаты из-за крайней распущенности отказывались от службы, - Вариний отправил своего квестора Гая Торания в Рим, чтобы через него лично узнать об истинном положении дел.
     Между тем, сам Вариний, будучи вблизи рабов с теми четырьмя тысячами солдат, которые остались ему верны, расположился лагерем, укрепленным валом, рвом и большими сооружениям. Рабы же, в виду полного истощения их провианта, все тайком вышли из лагеря, а чтобы враг на них не напал вблизи, в то время как они будет заниматься грабежом, восставшие, уже привыкшие по военному обычаю выставлять посты, караулы и выполнять другие обязанности, оставили в лагере трубача, а чтобы для нападающих издали было впечатление якобы стоящих часовых, поставили свежие трупы, подперев их вколоченными кольям и зажгли многочисленные огни, чтобы солдаты Вариния из страха обратились в бегство... (а сами ушли) по непроходимым дорогам.
    Вариний при наступлении дня, не слыша обычных криков рабов и не видя бросаемых в свой лагерь камней, а сверх того слыша шум и смятение (своих) и громкие выкрики отовсюду теснящихся около него, посылает всадников на возвышающийся над окрестностью холм с тем, чтобы они произвели разведку, куда пошли рабы, быстро идя по их следам. Но, полагая, что беглые рабы уже далеко, Вариний, боясь, нет ли где засады рабов, все же построил войско в крепкий боевой строй и отступил, желая удвоить свое войско новыми солдатами.
     Через несколько дней у наших против обыкновения начала возрастать смелость и развязываться язык. Неосторожно увлеченный всем этим, Вариний тем не менее невзирая на прежний опыт, повел к лагерю беглых рабов своих новобранцев, незнакомых и ошеломленных несчастиями других солдат. Они шли медленным шагом в молчании; уже далеко не так хвастливо шли они на битву, как требовали ее раньше. А рабы, спорившие из-за плана дальнейших действий, были близки к междоусобию, Крикс и его единоплеменники - галлы и германцы, хотели идти навстречу врагу и самим вызвать его на бой. Напротив, Спартак отсоветовал нападение.
    III Фрагмент 98... тот метод, как они до тех пор двигались (...) у них была забота, как бы они уже во время пути не были разъединены и истреблены, они хотели возможно скорее уйти. Немногие благоразумные одобряли и говорили, что им нечего искать другого метода отступления: это были люди свободного духа и прославленные; остальные(..) и хвалят то, что он велит делать. Но часть по своей глупости, полагаясь на все пребывающие силы, жестокие характером, иные, позорно забывшие о своей родине, главнейшая же масса по своей рабской натуре, не стремясь ни к чему другому, кроме добычи и удовлетворения своей жестокости (...)
     Совет этот по обстоятельствам дела казался самым лучшим. В конце концов Спартак убеждает своих выйти на поля более обширные и богатые скотом, чтоб там, прежде чем явится Вариний, они могли увеличить свою численность отборными людьми.
     Быстро найдя подходящего проводника из числа пленных жителей Пиценума, Спартак, скрывшись за Эбуринскими горами, доходит до города Нар в Лукании и оттуда на рассвете достигает Аппиевого Форума, будучи незамеченным местными сельскими жителями. Тотчас беглые рабы, вопреки приказу вождя начали хватать и бесчестить девушек и женщин...
     Иные бросали огонь на крыши домов, а многие из местных рабов, нравы которых делали их союзниками восставших, тащили из тайников скрытые господами ценности или извлекали самих господ. И не было ничего святого и неприкосновенного для гнева варваров и рабской их натуры. Спартак, не будучи в состоянии помещать этому, хотя он неоднократно умолял рабов оставить их бесчинства, решил предотвратить их быстротою действий (...)
     Пробывши там этот день и ближайшую ночь, когда число беглых удвоилось, Спартак снимается лагерем на рассвете и располагается на поле, достаточно обширном, где он видит колонов у своих хижин: а на полях тогда стоял осенний зрелый хлеб. Но жители, когда наступил день, узнав от бежавших соседей, что к ним приближаются беглые рабы, торопятся со всем своим достоянием укрыться в соседних горах.

    Материал специально для проекта любезно предоставлен Еленой Велюхановой